образование.

род деятельности.

гриффиндор '78

звезда любой дискотеки

способности, таланты, увлечения.
• дожил до своих лет, что в целом можно считать незаурядной способностью, если принимать в расчет явные нелады блэка с понятием «техника безопасности»;
• талантлив от природы, никогда не нуждался в зубрежке, дополнительных занятиях (не считая отработок — в них, по мнению преподавательского состава, нуждался очень даже) и в принципе в том, чтобы прикладывать к чему-либо усилия; принадлежит к редкой касте счастливчиков, кому все дается играючи, и воспринимает это как должное: более того, откровенно недооценивает тех, кому приходится добиваться своего упорным трудом;
• экспериментатор и изобретатель, обладатель воистину бесконечного запаса энергии, что суммарно превращает блэка в ходячий генератор проблем; не может усидеть на месте дольше минуты, фонтанирует идеями разной степени оторванности от объективной реальности, адреналиновый маньяк — да и просто по жизни натура весьма маньячная, хотя не лишенная очарования;
• одинаково хорош в трансфигурации, чарах и а-что-будет-если (подставить что угодно); неплохо разбирается в артефактах и обладает отличным воображением, чтобы создавать порой по-настоящему особенные вещицы; приличного уровня дуэлянт, но в защитных заклинаниях преуспел много больше, чем в атакующих;
• знаком с маггловской техникой — сломает тостер, починит тостер, соберет то, что сам разобрал накануне, и, может быть, даже откроет инструкцию; без ума от мотоциклов;
• король принципа «сперва сделать, потом подумать», живет так, словно только что сохранился, эмоционально застрял где-то в середине пубертата и совершенно не способен на рефлексию; иногда почти готов предположить, что где-то был неправ, но признать это вслух решится не раньше, чем солнце сядет на востоке;

родственные связи.
family tree; с фамильного гобелена уже почти четыре года как выжжен, всем интересующимся с тоской признается, что родился сиротой.

Педагогические таланты Вальбурги Блэк сложно не оценить по достоинству: звеняще-рычащее «Сириус!» прокатывается по всем этажам особняка на площади Гриммо минимум трижды в неделю.
(чаще не позволяет воспитание, реже — бешеный темперамент)

Учитывая, что наследника благородного рода Блэков ловят на неподобающем поведении приблизительно двадцать четыре часа в сутки, Вальбургу даже можно назвать женщиной с исключительным самообладанием. Или заподозрить в склонности к мазохизму, потому что несмотря на формальное наличие мужа, именно она и устанавливает рамки «подобающего», вписаться в которые у Сириуса нет ни единого шанса просто потому что.

Нескончаемый конфликт напоминает попытку двух поездов разойтись на одних рельсах: вариантов всего два — лобовое столкновение или...
...с поправкой на характеры, вариант всего один. Уступить или хотя бы остановиться не в состоянии ни Вальбурга, ни Сириус, унаследовавший от матушки все самое лучшее*.
(*органическую неспособность осознать, что вселенная не вращается вокруг августейшей персоны)

Фигура отца на этом фоне блекнет и почти теряется, как сам факт существования младшего брата: от участия в скандалах оба благоразумно воздерживаются, а значит, и интереса практически не представляют — неуемная энергия Сириуса требует равного товарища или хотя бы противника; более меланхоличного и созерцательного Регулуса он считает слабовольным и, вообще говоря, недалеким.

Хроническая война с Вальбургой выходит на новый уровень, когда шляпа распределяет Надежду Семьи на единственный, если судить объективно, подходящий для его суицидальных наклонностей факультет. Тем удивительнее, что ни мать, ни сам Сириус этого совсем не ожидают — последний вообще не сразу понимает, что произошло; делает несколько шагов к столу слизеринцев и под общий ропот застывает на месте, переваривая сложившуюся ситуацию с несвойственной себе — и не самой похвальной — скоростью.

Гриффиндор.
Первые несколько недель Сириус скрывает за громким смехом и нахальной манерой держаться совершенно хтонический ужас. Мать, перепалки с которой давно вошли в привычку, не пишет ему ни строчки — и это задевает намного сильнее, чем любые ее претензии. Сверстники, которых он мог бы назвать приятелями, поголовно учатся на змеином факультете, львы же большой симпатии к Блэкам не испытывают.
(есть подозрение, что спасибо за это стоит сказать драгоценным кузинам)

А потом случается Поттер. Как бывает в подобного рода ситуациях, случается внезапно и навсегда: ближе к третьему дню знакомства Сириус, не склонный долго ждать с выводами, записывает Джеймса в друзья до гробовой доски. Как скоро сложившийся тандем загонит в нее последний гвоздь, вслух не озвучивается — вопрос, по сути, состоит не в том, переживут ли эти двое школу, но переживет ли школа их двоих.

Неукротимой энергии, наконец, находится применение вне рамок семейных скандалов; очевидные коммуникативные проблемы помогает решить все тот же Джеймс, без труда сглаживая острые углы — лидерских качеств и интуиции хватает на обоих, и Сириус, страшное дело, потихоньку запоминает, что есть ситуации, где стоило бы придержать язык. Окружающий мир волнует его довольно мало, но когда в системе координат появляется кто-то другой, увлекательных открытий становится больше.

Так, например, до Блэка плавно доходит, что у людей вокруг тоже есть чувства, которые довольно легко задеть.
Нет, разумеется, принять идею, будто заботиться нужно о чувствах вообще всех вокруг, он принципиально не в состоянии, но как может, заботится о Джеймсе — и только ради него пытается тормозить на поворотах.

...с переменным успехом.

Ремус привносит с собой долю того, что в лучших домах франции принято называть здравым смыслом. Согласно карманному словарю Сириуса Блэка это означает, что Ремус — зануда, трус и нытик, но Джеймсу он чем-то определенно нравится.
А к мнению друга Сириус прислушивается, даже если совершенно с ним не согласен.

Куда меньше энтузиазма он проявляет, когда компанию дополняет Питер.
Если в Люпине — замкнутом, странном и слегка отталкивающем, — все-таки чувствуется характер, достойный интереса, то про нового приятеля Сириус не может сказать и этого. Бессмысленное обожание льстит ему лишь отчасти, а за пределами своего постоянного восторга Петтигрю не представляет из себя ровным счетом ничего примечательного: остается только терпеть, язвить и надеяться, что Джеймс перестанет собирать под свое крыло всех без исключения увечных и болезных.
(себя сириус в их число, конечно, не относит, хотя и стоило бы)

Напряжение между ними исчезает, когда выясняется правда про Ремуса. Новое общее дело объединяет всех четверых, включая даже Питера, который буквально расцветает, становясь полноправным членом команды. Согласно карманному словарю Сириуса Блэка, это означает, что Петтигрю почти не раздражает, и смириться с его существованием можно без дополнительного усилия над собой: эксперименты с трансфигурацией увлекают их слишком сильно, чтобы оставались силы и время на конфликты.
А для плохих дней под рукой всегда есть Снейп.

Вплоть до пятого курса неугасающий интерес поддерживает это равновесие, и еще несколько месяцев длится эйфория — они смогли, стали настоящими анимагами, и все это под носом у Дамблдора, который ничегошеньки не заметил.
(ага. да. конечно)

Это позволяет отвлечься от семейных проблем, но в какой-то момент радость сходит на нет, а скандалы с Вальбургой остаются, и Сириус начинает вымещать злость на всех, кого не жалко.
То есть на всех, кроме Джеймса: под раздачу без большого разбора попадают и Хвост с Люпином; отношения в четверке плавно ухудшаются, закономерным финалом чего спустя годы он считает чертову сцену у озера.

Будь только Сириус в чуть лучшем настроении.
Или не окажись рядом Лили.
Или хвати Снейпу выдержки не ляпнуть то, что он...

Крыша отъезжает со свистом: расшатанные нервы тем более не приходят в порядок, когда приходит время вернуться на площадь Гриммо. Сириус ни в шесть, ни в шестнадцать не умеет справляться с чувством вины — он и осознать-то его по-настоящему не способен, защищаясь растущей агрессией.
А рядом больше нет Поттера. Зато есть Вальбурга, чей характер ни капли не улучшился с годами.

Меньше, чем через неделю его имя выжигают с гобелена, и Сириус снова прячет за смехом охватившее оцепенение: побег из дома, хоть и куда более сознательный, нежели поступление не на тот факультет, выбивает из колеи окончательно. Даже для Блэка, не наученного отчаиваться дольше трех с половиной минут, удар оказывается чересчур сильным.

Расплачивается за это снова Снейп.
Сам дурак. Напросился. Вынюхивал что-то вокруг. Мог бы просто оставить их в покое, дракклов ублюдок, и...
Да выжил же, в конце концов! Даже царапины не осталось.
(мантры не работают, сириус слишком хорошо понимает, что натворил; и слишком поздно)

Хуже всего по нему бьет реакция Люпина.
Джеймс навешивает Сириусу от души — заслуженно и без всяких церемоний; мнение Хвоста никого не интересует, но молчание Ремуса выводит и постоянно провоцирует. Сириус предпочитает решать проблемы быстро, громко и с большим скандалом, в лучших традициях любимой матушки; вместо этого натыкается на сдержанное осуждение и извечную люпинову тактичность.

И злится.
И злится снова.

Какую-то часть негатива скрывать удается просто по привычке; какая-то сама испаряется под действием момента — память у Сириуса, чего говорить, коротковата, особенно когда дело касается друзей. Но, как и в случае с ложками, остается осадок: все, кроме Джеймса, уверены, что у Блэка беды с башкой, а тот не особо торопится разубеждать.

Тем более, что у них всех, если оглядеться по сторонам, теперь хватает куда более насущных проблем.