ВИВИАН АНДРЕ МОНРО
vivian andré monroe looks like ewan mitchell

(- nobody's gonna know
- they're gonna know
- how would they know?)
[indent] Первые лет пятнадцать все шло прекрасно. Вивиан ничего не подозревал, Генри только-только начинал догадываться, а Марина была слишком занята политической карьерой и четырехсотдолларовыми сеансами психотерапии, чтобы зацикливаться на своих ошибках.
В конце концов, крошечная интрижка никогда не была чем-то криминальным, а сын был похож на нее, как две капли воды. И отлично выглядел на конвенциальных промофото.

Пока не случилась ситуация с Мэйси — или, как они назвали это позже, Мэйси-инцидент, — Вивиан, в общем-то, ни на что особо не жаловался. Частная школа для мальчиков в соседнем штате, поездки домой на выходные, каникулы в Европе: вся его жизнь состояла из череды умеренно-приятных событий без всякого намека на депрессию и кризис идентичности. В блестящем будущем, которое, вне всяких сомнений, было ему уготовано, не могло фигурировать ничего мучительнее выбора университета из Лиги Плюща.

Он совершенно точно не планировал вытрахать из Мэйси всю душу.
Ну или хотя бы не в буквальном смысле.

Больше ничего умеренно-приятного вокруг него не происходит: Марина тратит черт знает сколько усилий и невероятное количество денег, чтобы максимально быстро замять ситуацию. Не ради Вивиана, разумеется — тому едва ли угрожает что-то страшнее нескольких недель в Praetor, — но для спасения собственной карьеры, потому что биографию будущего сенатора штата мало красит нагулянный на стороне сын-убийца.
Руководство школы тоже предпочитает превратить Мэйси-инцидент во что-нибудь менее вредящее репутации — и случайная жертва вампира белой коллегии коллективными усилиями превращается в невезучую девчонку, смешавшую алкоголь с неправильными таблетками.

Вивиан доучивается на другом континенте, благополучно минуя этап с исправительным центром
(никто не должен знать)
и своевременной психологической поддержкой.
Марина белозубо улыбается на званых обедах и рассказывает, что их с Генри любимый старший сын всерьез хочет заняться академической карьерой.
Первое лобовое столкновение происходит, когда Вивиан объявляет, что поступил в университет Рочестера — вместо того, чтобы оставаться на безопасном расстоянии где-нибудь в Англии.

Сразу за первым скандалом следует второй и третий. До тех пор, пока Марина не обещает вычеркнуть его из завещания, отобрать все кредитки, а потом облить бензином и поджечь сраную bmw, которую сама и подарила на восемнадцатилетие.
Гордая нищая жизнь устраивает Вивиана значительно меньше, чем умеренный шантаж, неограниченный доступ к родительским деньгам и свобода — в обмен на обещание не приближаться к Вашингтону и не привлекать к себе внимание прессы. Мать находит ему наставника, который за щедрое вознаграждение
(но все равно неохотно)
подсказывает Монро, как не сдохнуть от Голода самому и не прикончить по неосторожности кого-нибудь другого. А заодно перестать влипать в истории из-за непреднамеренного использования феромонов — с чем Вивиан даже плюс-минус справляется.
В хорошие дни.

Плохие состоят из самоуничижения, ревущей музыки, чрезмерного количества алкоголя и множества человеческих тел вокруг. Учеба закономерно хромает — по утрам он не в силах даже открыть глаза, — чужие прикосновения больше пугают, чем удовлетворяют, а попытки найти себя если не среди людей, то хотя бы среди существ приводят к осознанию, что таким, как он, не сильно рады не только в Вашингтоне.

Насколько сильно ему не рады на самом деле, Вивиан осознает, когда знакомится с Шарлин.
И с ее понятиями о личном пространстве.
И с ее посеребренным ножом.

(дорогой дневник, мне не передать словами всю ту боль...)